Педагогическая система павла петровича чистякова - методика преподавания композиции. Обучение живописи по методу чистякова Павел петрович чистяков методы преподавания

Русский художник, с 1872 года - педагог Академии художеств.

«Если верить Грабарю, то чистяковская система обучения рисунку ничем в сущности не отличалась от той, которая царила в Академии. А между тем все, кто писал о педагогике Чистякова, противопоставляют её академической. И действительно: почему все ученики Павла Петровича оставались до конца своих дней в благоговении перед ним, почему, например, Репин так резко отделял своего учителя от Академии, называя его «единственным учителем»? Сегодня есть возможность немного дополнить характеристику практической методики Чистякова. На рубеже XIX-XX веков в Мюнхене существовала художественная мастерская под руководством Антона Ашбэ.
Она пользовалась заслуженной славой, и там учились люди из различных европейских стран, в том числе немало русских. Как выясняется; сущность преподавания Ашбэ была очень близка основе системы Чистякова. (Не так уж редко время и необходимость порождают весьма родственные явления в разных местах, которые возникают независимо друг от друга.) Один из учеников Ашбэ, М.В. Добужинский, рассказывал о методах своего учителя: «Новый ученик... старательно вырисовывал «глазки», «кудряшки» и «пальчики» с ноготками. Ашбэ же, взяв толстый кусок угля, безжалостно проводил через всю эту робкую дребедень жирную линию, показывая, как надо прежде всего «строить» фигуру. «Nur mit grossen Linien arbeiten» (Работать только большими линиями – Прим. И.Л. Викентьева) - это был первый его девиз, и действовал он благотворно. Многие, впрочем, на этой grosse Linien так и застревали и никак не могли в неё вставлять детали. Но во всяком случае это был отличный прием против дилетантского и близорукого копирования натуры... Наряду с «большой линией» Ашбэ учил и «большой форме», поглощающей мелкие детали. Этому служила его «Kugel Sistem» (Система шара – Прим. И.Л. Викентьева)...
Она сводилась к тому, что Ашбэ заставлял смотреть на голову, как на шар, из которого выступают и в который вдавливаются отдельные части лица - «маски», и учил светотень распределять на рисунке головы соответственно распределениям силы теней и рефлексов на шаре». Грабарь, тоже учившийся у Ашбэ, писал Д.Н. Кардовскому, как он, Грабарь, рассказывал Чистякову о педагогической методике Ашбэ, на что его старый учитель «только повторял: моя, моя, совсем моя система-то, моя система... Когда я ему показал фотографии, он разбирал все головы и про каждую говорил, что построена, леплена толково и сознательно. Он, как ребёнок, радовался, когда на его расспросы, что он нам говорил про глаза да про построение, схемку и т.д., я ему рассказывал всё то же, что он сам требует». Было у них общее и в системе построения формы.
Павел Петрович учил анализировать форму, разбивая её на целый ряд планов, которые должны были передаваться плоскостями. Тому же учил и Ашбэ, причем некоторые ученики его доводили этот прием до некоего подобия «кубистических» построений. Существовала ещё одна особенность преподавания Чистякова, которая пришлась весьма по душе

бежецком уездном училище. Своим развитием в немалой степени обязан отцу, человеку хотя и простого происхождения, но понимавшему важность просвещения. В 1849 г. Чистяков поступил в Императорскую Академию Художеств , где его наставником был профессор П. В. Басин . Получил в 1854 - 1858 г. две малые и две большие серебряные медали академии за отличные рисунки и этюды с натуры. Выступил конкурентом на малую золотую медаль и получил ее в 1860 г. за картину «Патриарх Гермоген в темнице». В следующем году окончил курс академии с званием художника XIV класса, с большой золотой медалью, полученною за картину «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного» и с правом на поездку в чужие края в качестве пенсионера академии . Прежде чем отправиться в эту поездку, некоторое время был преподавателем в санкт-петербургской рисовальной школе для приходящих.

Покинул Россию в 1863 г., посетил Германию , работал в Париже и Риме . По возвращении в Петербург в 1870 г. получил звание академика за написанные за границей картины «Римский нищий», «Голова чучарки» и «Француз, собирающийся на публичный бал». После этого, посвятив себя главным образом преподавательской деятельности, очень редко выставлял свои новые произведения.

В 1872 г. получил в академии должность адъюнкт-профессора, а по преобразовании этого учреждения в 1892 г. назначен членом академического совета, профессором высшего художественного училища и заведующим мозаичной мастерской. Возглавлял мастерскую с 1908 по 1910 г., заведовал мозаичным отделением с 1890 по 1912 г.

Чистяков скончался 11 ноября 1919 года в Детском Селе (ныне город Пушкин в Санкт-Петербурге ).

УЧИТЕЛЬ

По приезде в Петербург Павел Петрович сразу же окунулся в жизнь Академии художеств. От­ныне и до конца своих дней он все­цело будет жить ее учебным рас­порядком, выставками, события­ми. 2 ноября 1870 года Чистяков был признан академиком за сово­купность представленных итальян­ских работ. Они экспонировались на осенней выставке и имели успех, но вопрос о незавершенном полот­не впервые мучительно повис в воздухе. «Последние минуты Мес­салины, жены императора Клав­дия» - картина на звание профес­сора, начатая в Италии и остав­шаяся неоконченной, послужила формальным поводом для пресле­дования неугодного начальству преподавателя на протяжении всей его жизни. История этого по­лотна очень показательна для Чи­стякова и его взглядов на искус­ство. Обратившись впервые к та­кому условному и, по существу, далекому для себя сюжету , он на­чал работать над ним согласно собственным требованиям, предъ­являемым к картине: углубляя образы действующих лиц, подчи­няя все изобразительные средства раскрытию основной идеи. Но беда художника заключалась в том, что сама по себе идея была слишком незначительной. Сознание этого с течением времени начинает все больше его мучить. В работе по­являются перерывы, растет чувст­во неудовлетворенности. Он не оставлял картину в России, ста­раясь убедить себя, что дело не в сюжете, переставшем находить отклик в душе, а в мастерстве. Од­нако пойти на сделку со своей со­вестью художник не смог: «Мес­салина», не покидавшая чистяковской мастерской до последних дней, так и осталась неоконченной. Двадцатилетний период работы Чистякова в качестве адъюнкт-профессора художественных клас­сов академии стал плодотворней­шим этапом развития и совершен­ствования его педагогики. В семи­десятые годы не только вне акаде­мии, но также и в стенах ее нахо­дилось все больше людей, понимавших, что установившаяся и когда-то приносившая блестящие результаты система обучения ху­дожников обветшала. Искусство рисунка - главное, что бесспорно признавалось заслугой ее, вырож­далось на глазах, и этот упа док уже давно замечался посто­ронними зрителями.

Страстный темперамент педаго­га не позволял Чистякову мирить­ся с таким положением вещей:

«Скажите чудную остроту, и все в восторге; повторяйте ее сорок лет каждый день и каждому, отупеете сами и надоедите всем, как бог знает что... Все, что однообразно и бесконечно повторяется, как бы оно ни было хорошо вначале, под конец становится тупо, недействи­тельно, рутинно, просто надоедает и умирает. Нужно жить, шевелить­ся, хотя на одном месте, да шеве­литься».

Так пишет он в очередной докладной записке конференц-секретарю академии.

«Ведь это вздор, - вырывается у него набо­левшее, - что учить скучно. Хоро­шо учить, значит, любя учить, а любя ничего не скучно делать».

Чистяков любил академию, по­тому что любил учить, не терпел чиновничьего, бюрократического равнодушия в учебном деле. Для него не было мелочей в педагоги­ческой теории и практике, реши­тельно все в процессе создания мастера-художника было ему важ­но и дорого. Ради любимого дела он много вытерпел, тщетно стре­мясь одной преданностью люби­мому делу преодолеть косность, равнодушие и интриги реакционе­ров.

Каким образом в условиях ака­демических классных распорядков сумел создать Чистяков свою соб­ственную школу «чистяковцев»? Казалось бы, постоянная смена дежурных профессоров (устав 1859 года отменил прикрепление учеников к определенным профес­сорам) служила этому серьезней­шей преградой, сводя на нет ин­дивидуальное руководство и от­ветственность педагога. Однако у Павла Петровича все обстояло иначе. Дни его дежурств были со­бытием, в классе царило припод­нятое настроение от одного созна­ния, что сегодня дежурит Чистя­ков.

Вот впечатление А. И. Менделе­евой от первого знакомства с лю­бимым учителем: «Увлекшись ри­сунком, я не видела никого и ниче­го, кроме стоявшей передо мной ярко освещенной гипсовой фигуры да своего рисунка. Чье-то покаш­ливание заставило меня оглянуться. Я увидела нового для меня профессора: худощавого, с негу­стой бородой, длинными усами, большим лбом, орлиным носом и светлыми блестящими глазами. Он стоял на некотором расстоянии от меня, но смотрел на мой рисунок издали, скрывая тонкую улыбку под длинными усами. По своей неопытности я сделала странные пропорции тела Германика. Павел Петрович кусал губы, сдерживая смех, потом вдруг быстро подошел ко мне, легко перешагнул спинку скамьи, сел около меня, взял из моих рук резинку и карандаш и уже серьезно начал поправлять ошибки. Тут я услышала слова, оставшиеся в памяти моей на всю жизнь: «Когда рисуешь глаз, смот­ри на ухо!» Не сразу я поняла мудрость этого. Прекрасно нари­сованная часть лица или фигуры не выразит ничего, если она по­ставлена будет не на место и не в гармонии с остальными частями.

Но никакое самое подробное объ­яснение не произвело бы такого впечатления и не запомнилось бы так, как загадочное:

«Когда ри­суешь глаз, смотри на ухо».

В противоположность остальной академической профессуре Чистя­ков никогда не удовлетворялся обязательными по службе клас­сными дежурствами. Все те, кто был ему как ученик интересен и близок, в ком видел он искру та­ланта или настоящую преданность делу художника, раньше или поз­же попадали в его личную мастер­скую, находившуюся в том же здании академии. Здесь продол­жалось учение, писали и рисовали с натуры, здесь по-настоящему свободно открывался педагогиче­ский дар Чистякова. Учил он в своей мастерской всегда и всех бесплатно. Так как желающих заниматься с ним было гораздо больше, чем могла вместить ма­стерская, Чистяков нередко соглашался приходить к тому или друго­му из учеников; там собирались группами академисты и также обычно писали живую натуру. По­сещал Павел Петрович многих интересовавших его способных учеников на дому и следил за их работой, никогда не оставляя их без совета и указаний.

О придирчивости Чистякова широко ходили слухи и легенды. Павел Петрович на самом деле бывал иной раз крут с учениками, умел жестко высмеять самодо­вольство, которое справедливо считал у художника основным препятствием к росту и совершен­ству. Безошибочным чутьем и зна­нием определял он масштаб и характер способностей ученика. Суриков всю жизнь помнил пого­ворку учителя:

«Будет просто, как попишешь раз со сто».

Известный случай с Виктором Васнецовым, уже прославленным художником, так и не осилившим поставленную ему Чистяковым гудоновскую ана­томию ноги. Другой случай прои­зошел, по рассказам, с Серовым, которому Павел Петрович дал нарисовать смятый клочок бумаги, брошенный на пол, и вскоре заста­вил художника убедиться, что это отнюдь не издевательство, а нелег­кая задача.

В отличие от многих коллег Чи­стяков лично очень редко «поправ­лял» ученика: он всегда стремился в ясной и острой форме дать по­нять ученику, чего от него требуют, а не заставлять его пассивно копи­ровать учителя. Особую привлека­тельность педагогики Чистякова составляла ее образность. Прос­лавленная в легендах наклонность Павла Петровича говорить с уче­никами «притчами» и поговорка­ми коренилась в любви к эпиче­ской народной речи. Он и письма часто писал притчами, и стихи по­тихоньку сочинял, как песни, и когда «бывал болен», говорил сти­хами.

«Я знаю,- писал он в одном из писем,- есть люди... которые говорят: П. П. все шуточками от­бояривается. Конечно, для них -шуточки, ну а для молодежи, для дела это не шуточки. Учитель, особенно такого сложного искус­ства, как живопись, должен знать свое дело, любить молодое буду­щее и передавать свое знание уме­ло, коротко и ясно... Истина в трех строках, умело пущенная... сразу двигает массу вперед, ибо ей верят и поверят на деле».

При проверке оказывается, что даже наиболее неожиданные «сло­вечки» Чистякова, впоследствии перенятые академистами как хо­дячее острословие, имели под со­бой основание и конкретный повод. Такова, например, история знаме­нитого чистяковского «чемоданисто». В академическом мире оно стало означать все очень хлесткое и трескучее. Между тем смысл это­го выражения был конкретнее и проще. Когда в Кушелевской га­лерее была выставлена прослав­ленная картина Делароша «Кром­вель у гроба Карла V», в присут­ствии восхищенных зрителей спро­сили мнение Чистякова. Он помол­чал, погладил бородку и ясно, раз­дельно произнес в тишине: «Чемоданисто!» Все сразу увидели, что коричневый блестящий гроб с останками короля, да и вся живо­пись этого модного французского академиста своей внешней пу­стой элегантностью, бесформен­ностью и цветом удивительно напоминает кожаные чемода­ны.

Не стесняясь, он назвал темный грубый этюд ученика «заслонкой». Не советуя слишком рано обра­щаться к деталям в рисунке, назы­вал их «паутинкой». Характеризуя общий процесс работы живописца над картиной, говорил:

«Начинать надо по таланту и кончать по та­ланту, а в середине работать тупо».

В его записях много раз встречается положение, что в начале и в конце надо полностью сохранять живое, свободное и «го­рячее» отношение к сюжету и предмету, а над деталями, пер­спективой , уточнением форм рабо­тать в середине упорно и терпели­во. Не вынося дотошного и скучно­го копирования предмета, он обыч­но с раздражением говорил:

«И верно, да скверно».

Долгий опыт, бездну наблюдений Чистяков умел и любил вкладывать в краткое вы­разительное слово. Так отложи­лась и знаменитая его формула, его требование к законченному ма­стеру-художнику:

«Чувствовать, знать и уметь-полное искусство».

Учение Чистякова основано на постоянном и пытливом вглядывании в бесконечное разнообразие природы, предметного мира и че­ловека. По словам В. Васнецова, он был «посредником между уче­ником и натурой». Неустанно учился сам и учил других позна­вать и овладевать разнообразием предметного мира:

«Я всю жизнь читал великую книгу природы, черпать же все только из себя... не обращаясь к реальной природе, значит, останавливаться или па­дать».

Но Чистяков всегда предо­стерегал учеников от мелочного копирования, от «дороги фотографиста». Суриков на всю жизнь запомнил его завет:

«Надо как можно ближе подходить к натуре, но никогда не делать точь-в-точь: как точь-в-точь, так уже опять непохоже. Много дальше, чем бы­ло раньше, когда, казалось, совсем близко, вот-вот схватишь».

Этот мудрый совет - прямая заповедь реализма : всегда уметь сохранить образное, поэтическое отношение к изображаемому, не засушить, не переборщить с подробностями - один из краеугольных камней чистяковской методики. К этому принципу имеют прямое отноше­ние слова Серова о необходимости художнику даже «нет-нет и оши­биться», чтобы не получилось мертвечины.

Его педагогика никогда не за­мыкалась в вопросах искусства, широко связывала их с жизнью и ее требованиями. Твердо убежден­ный, что искусство без науки су­ществовать не может и не должно, Чистяков пытливо интересовался новостями оптики, физиологии зрения, посещал лекции по перс­пективе, анатомии , физике, общей физиологии. Вот что рассказывал его сын:

«Павел Петрович, помимо живописи, интересовался очень многим: музыка, пение, литерату­ра, философия, религия, наука и даже спорт - все это не только интересовало, но порой и увлекало его... Заинтересовавшись чем-ни­будь, он непременно углублялся в самую суть вопроса, старался изучить его, открыть законы заин­тересовавшего его явления, а если это ему удавалось, тотчас же стре­мился научить других тому, что сам изучил».

Исключительный по широте творческий кругозор Чистякова определял и критерий его требо­ваний к мастерству . Он учил посте­пенному стремлению к совершен­ствованию, любви к технике рисун­ка и живописи и требовал такой же любви от учеников. Учитель никогда не делал из техники искус­ства колдовства и тайны. Он утвер­ждал постоянно, что искусство не так далеко от науки, как это может показаться и как это столь часто кажется. Большой мастер-худож­ник так же должен быть близок к знанию, как «наука в высшем про­явлении ее переходит в искусство» (медицина, химия и пр.).

Однако высокая техника в по­нимании Чистякова не ограничи­вается знанием законов строения предметов. «Предметы существу­ют и кажутся глазу нашему. Ка­жущееся - призрак; законы, изу­чение - суть. Что лучше?» - за­дает он вопрос в одной из черно­вых записей. И отвечает тут же: «Оба хороши, оба вместе... Надо сперва все изучить законнохоро­шим приемом, а затем все напи­сать, как видишь». Каждому на­стоящему художнику знакомо бла­женство движения вперед и прео­доления трудностей. Но знакомы ему мука и радость поисков той единственной формы, которая вполне отвечала бы данному за­мыслу, большей идее, нужно «фор­му такую найти, как бы квадрат или круг, то есть безукоризненную, из тысячи одной тысячу первую». Это и есть в понимании Чистяко­ва высокая техника.

У ЧЕНИКИ

Больше всего в ученике любил Чистяков талант. За него прощал он многое, хотя учил та­лантливого ученика строго и «терзал» его труднейшими за­дачами. Прощал же Чистяков талантливому ученику даже вку­совые с ним расхождения, пото­му что исключительно бережно относился к характеру способ­ностей ученика и к его направ­ленности, которую называл «манерностью». Даже в общении с преданными и близкими учени­ками педагог в нем перевешивал художника. И он раскрывал ученику в первую очередь то, что было нужно последнему, а не то, что было дороже самому Чистя­кову. Он был необычайно чуток и осторожен со всяким индиви­дуальным проявлением настоя­щего дарования. Вот почему луч­шие русские художники, уходя от него разными дорогами, лю­бовно и благодарно произносили его имя.

Единственным настоящим до­казательством ценности той или иной педагогической системы яв­ляются практические результаты преподавания. К концу педаго­гической деятельности Чистяко­ва число его учеников было огромно. Не говоря уже об акаде­мических классах, где через его руки прошло несколько сот уча­щихся, большинство русских художников второй половины XIX века, соприкоснувшихся с Академией художеств, в той или иной мере пользовались его со­ветами и указаниями. А многие прошли у него систематическую школу В их числе Е. Поленова, И. Остроухое, Г. Семирадский, В. Борисов-Мусатов, Д. Кардов­ский, Д. Щербиновский, В. Са винский, Ф. Бруни, В. Матэ, Р. Бах и многие другие. Но луч­шим свидетельством роли Чистя­кова в истории русского искусст­ва служит блестящая плеяда на­ших выдающихся мастеров - Суриков, Репин, Поленов, Виктор Васнецов, Врубель, Серов.

В 1875 году в одном из писем к Поленову в Париж Павел Пет­рович делает такое пророчество:

«Есть здесь некто ученик Сури­ков, довольно редкий экземпляр, пишет на первую золотую. В шапку даст со временем ближ­ним. Я радуюсь за него. Вы, Ре­пин и он - русская тройка...»

Тогда Суриков лишь оперялся, еще далеко было до «Стрельцов» и «Меншикова». Но зоркий глаз учителя не только выделил его из пестрой ученической стаи, но и смело, уверенно поставил ге­ниального воспитанника акаде мии в ряд с крупнейшими масте­рами русского искусства . Сури­ков начал работать с Чистяковым в этюдном классе, следовательно, курс рисунка он проходил не под руководством Чистякова.

Учи­телю было достаточно посмотр­еть этюды Сурикова, чтобы сра­зу убедиться в его огромном жи­вописном таланте. Суриковский архив позволяет установить, что «путь истинного колориста» в большой мере подсказан худож­нику Чистяковым. Суриков ув­лекал Чистякова своим талан­том, самобытностью, размахом. После того, как Совет академии отказал лучшему ученику в первой золотой медали, Чи­стяков с возмущением сообща­ет Поленову:

«У нас допотоп­ные болванотропы провалили самого лучшего ученика во всей Академии, Сурикова, за то, что мозоли не успел написать в картине. Не могу говорить, род­ной мой, об этих людях; голова сейчас заболит, и чувствуется запах падали кругом. Как тяже­ло быть между ними».

Уехавший в Москву Суриков не порывал живой связи с учителем, прини­мал живейшее участие в личных работах Павла Петровича. Пе­реписка их не обширна, но весь­ма интересна. В 1884 году Сури­ков впервые ездил за границу. Его письма оттуда к Чистякову- лучшее после «Путевых заметок» Александра Иванова из того, что написано в русской литературе об искусстве итальянского Воз­рождения.

«Поленов, Репин по окончании курса в Академии брали у меня в квартире Левицкого уроки ри­сования, то есть учились рисо­вать ухо гипсовое и голову Апол­лона. Стало быть, учитель я не­плохой, если с золотыми меда­лями ученики берут уроки рисо­вания с уха и с головы, да и надо же было сказать что-либо новое об азбуке людям, так развитым уже во всем».

С Поленовым у Чистякова сохранились навсегда теплые, дружеские отношения. Поленов глубоко любил Павла Петровича, а не только ценил в нем учителя. И эту любовь, не­однократно подтвержденную, пе­редавал и своим собственным ученикам. Через Поленова педа­гогическая слава Чистякова еще шире разносилась по России, ибо его учение осуществлялось не только в стенах Академии худо­жеств, но и в Московском Учили­ще живописи, ваяния и зодчест­ва, где преподавал Поленов. Учи­тель с первых дней определил его характер. «Вы колорист»,- сказал он Поленову Учитывая с самого начала эту особенность ученика, он всячески поощрял ее и развивал. На этом примере с особой очевидностью открыва­ются глубокие и своеобразные познания Чистякова как учителя живописи.

Репин, несомненно, слишком мало работал с Чистяковым, что­бы считаться близким его учени­ком. Но черты чистяковской системы, как большой художник с очень развитым глазом и чув­ством формы , успел все же уло­вить и оценить. «Он - наш об­щий и единственный учитель»,- не раз говаривал Репин. Уже бу­дучи прославленным мастером, он не считал для себя унизитель­ным или лишним работать в кружке, где рисовали Бруни и Савинский, и наряду с ними вы­слушивать советы Чистякова. Спокойно и сознательно отдал он Чистякову для совершенст­вования своего любимейшего ученика Серова. Павел Петро­вич оставался для Репина учи­телем всегда, несмотря на серь­езное расхождение с ним в ряде вопросов искусства. Чистяков же очень высоко ставил дарование Репина и его роль в русской шко­ле живописи.

Глубоко дружеская связь была у Чистякова с В. Васнецовым. «Желал бы называться вашим сыном по духу»,- писал учите­лю художник в 1880 году. Чи­стякова глубоко трогала поэти­ческая трактовка Васнецовым русской истории, русского на­родного эпоса. Вот как отклик­нулся он на посещение выставки, где была выставлена картина Васнецова «После битвы »:

« Вы - русский по духу, по смыслу род­ной для меня! Спасибо душевное Вам...»

Благодарность, любовь и уважение к Чистякову Васне­цов хранил всю жизнь.

Врубель попал в личную ма­стерскую Чистякова в 1882 году. Когда, еще не зная Чистякова, ему пришлось столкнуться с су­хими штампами и правилами академической техники, утешала надежда: «Усвоение этих дета­лей помирит меня со школой». Но «тут началась схематизация живой природы, которая так возмущает реальное чувство». Тем большим было удовлетворе­ние юноши, когда учение Чистя­кова оказалось, по его выраже­нию, формулой живого отноше­ния к природе. Павлу Петровичу же, по-видимому, обязан был художник и основами своего блестящего знания акварели. Врубель учился в академии всего два года, но любовь к учителю осталась в нем до конца жизни.

Серов попал к Чистякову пят­надцатилетним мальчиком - именно в том возрасте, который Чистяков считал особенно удач­ным для начала серьезного ов­ладения искусством. И попал прямо в чистяковскую личную мастерскую, которую посещал, кроме обязательных занятий. На академических успехах Се­рова это отразилось в немалой степени. В академии Серов всегда получал за классные работы средние номера: номера снижа­лись советом неукоснительно, как только в рисунке академиста обнаруживалась система Чистя­кова. Зато глубокие поиски и за­мечательные результаты худож­ника в рисунке были высоко це­нимы его учителем.

Вопросы композиции значили для Серова столь же много, сколь и для Сурикова. Например, Чистяков очень строго требовал тренировать глаз на острое уме­ние гармонически разместить рисунок на листе бумаги или на холсте; требовал учета соотно­шений изображаемой фигуры с форматом плоскости, со свобод­ным пространством фона.

Блестящая плеяда русских мастеров составила педагоги­ческую славу Чистякова. Их разнообразие как художников позволяло каждому индивиду­ально осваивать те из сторон многогранной чистяковской си стемы, которые более других от­вечали их собственным наклон­ностям. Чистяков умел извлекать из огромного запаса своих зна­ний об искусстве необходимое в данном случае. И ученик неиз­менно получал у него твердую основу мастерства. Ибо, говоря словами Леонардо да Винчи, поистине великая любовь по­рождается великим знанием того предмета, который ты любишь.

Публикация подготовлена по материа­ лам следующих книг: Гинзбург И. Павел Петрович Чистяков и его педаго­гическая система. Л. -М., «Искусство», 1940; Лясковская О. П. П. Чистя­ ков. 1832-1919. М., Издательство Госу­ дарственной Третьяковской галереи, 1950; Чистяков П. П. Письма. За­ писные книжки. Воспоминания. 1832 - 1919. М., «Искусство», 1953.

П. П. ЧИСТЯКОВ О РИСОВАНИИ

Рисование как изучение живой формы есть одна из сторон зна­ния вообще; оно требует такой же деятельности ума, как науки, признанные необходимыми для элементарного образования.

Изучение рисования, строго говоря, должно... начинаться и оканчиваться с натуры; под на­турой мы разумеем здесь всякого рода предметы, окружающие человека.

Так как не все юноши одинако­во талантливы, не все глядят при рисовании на натуру правильно, то прежде всего надо научить их смотреть как следует. Это почти что самое необходимое.

Не подлежит, однако, сомне­нию, что рисование может при­носить свою пользу в смысле общеобразовательного средства только тогда, когда обучение ему производится рационально, т. е. когда ученик, смотря на пред­ставляющиеся ему формы види­мого мира, приучается воспроиз­водить их в самых верных и ха­рактерных чертах, понимая их взаимное отношение. Это цель достижимая и обязательная при каких бы то ни было способно­стях ученика...

Рисунок, как известно, в изобразительных искусствах является основой... только на нем может подниматься и совер­шенствоваться искусство.

Давно хотела поближе познакомиться с творчеством этого русского художника.В истории мирового изобразительного искусства преподавательская деятельность Павла Петровича Чистякова по своей плодотворности является, пожалуй, уникальной.

Он был учителем таких замечательных мастеров живописи,как М. Васнецов, М. А. Врубель, В. Д. Поленов, И. Е. Репин, А П. Рябушкин, В. А. Серов, В. И. Суриков и др.

Репин.Павел Петрович Чистяков.

За долгие годы учительства Чистяков разработал особую "систему рисования".

Методика преподавания рисунка, существовавшая в академии, сводилась к обучению студентов определенным приемам и к выработке техники, что позволяло быстро, но исключительно механически выполнять любой рисунок или этюд.

Чистяков со свойственной ему прямотой идет против устоявшихся норм: «Скажите чудную остроту, и все в восторге; повторяйте ее сорок лет каждый день и каждому, отупеете сами и надоедите всем, как бог знает что, все, что однообразно и бесконечно повторяется, как бы оно ни было хорошо вначале, под конец становится тупо, недействительно, рутинно, просто надоедает и умирает».

Художник должен постоянно учиться у природы, «черпать же все только из себяѕ значит останавливаться или падать».

По словам В. Васнецова, Чистяков был «посредником между учеником и натурой». Врубель, которого разочаровало преподавание в академии и который считал, что его учат безжизненным штампам и схемам, обучение у Чистякова называл формулой живого отношения к природе.

Серов вспоминал, что его первым заданием, полученным от Чистякова, было нарисовать листок скомканной бумаги, небрежно брошенной на пол. Поначалу такое упражнение показалось Серову смешным и даже обидным, но он начал рисовать иѕ не смог справиться. Для решения этой задачи одного таланта оказалось мало, нужны были знания.

Портрет Павла Чистякова, художник Валентин Серов 1881

Вспоминая академические годы как самые светлые в своей художественной жизни благодаря занятиям у Чистякова, М. А. Врубель писал: "Он умел удивительно быстро развенчать в глазах каждого неофита мечты картинного мастерства и бредни гражданского служения искусствам; и на месте этого балласта зажечь любовь к тайнам искусства самодовлеющего, искусства избранных".

Многогранная деятельность Чистякова стала тем важным и необходимым явлением, в котором сохранилась почти прервавшаяся нить преемственности между творчеством А. А. Иванова и искусством рубежа XIX и XX вв.

НЕМНОГО О ХУДОЖНИКЕ

Родился Чистяков в семье крепостного, служившего управляющим имением. При крещении за заслуги отца получил вольную. Во время учебы в Бежецком уездном училище стал серьезно увлекаться рисованием.
В семнадцать лет поступил в АХ, где числился в классе исторической живописи П. В. Басина.

Чистяков."Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного..

В 1861 г. за картину "Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного..." получил большую золотую медаль. Композиция этой картины построена подобно мизансцене с динамичными и ритмически контрастными движениями героев, эмоционально реагирующих на событие в соответствии со своей исторической ролью.

Психологическая характеристика действия продемонстрировала новые возможности исторической живописи, свободной от внешних эффектов позднего романтизма. На программу обратили внимание, а В. В. Стасов назвал ее "блестящей".

Чистяков П.П. Боярин

Только в 1876 г. он показал новую картину - "Боярин". Этот мастерски исполненный в рембрандтовском колорите портрет у современных критиков вызвал потоки ярких ассоциаций: в задумчивости старого боярина видели "человеческую руину" со следами былого величия, "целую эпопею" из русской истории. Образ прожитой, уходящей жизни продолжал тему неоконченной римской композиции; видимо, не случайно выбрано положение фигуры, особенно рук старика, напоминающее движение Мессалины.

Чистяков.Портрет матери.

Чистяков Портрет отца.

Как бы парной к "Боярину" по композиции, манере исполнения и психологической глубине стала последняя завершенная работа - "Портрет матери" (1880). Преподавать Чистяков начал еще в годы учебы (с 1850 г.). "Кажется, я и родился со способностью и любовью к учительству", - писал он как-то П. М. Третьякову.

П.Чистяков.Римский нищий.

В 1872 г. художник был приглашен в классы АХ адъюнкт-профессором. Одновременно он вел занятия в своей мастерской, руководил частными студиями, переписывался с учениками. Популярность педагога была огромной. Это давало повод для предвзятого отношения к нему со стороны коллег: лишь в 1892 г. его назначили профессором. Однако после реформы АХ Чистяков в 1894 г. отошел от преподавания.

Чистяков Портрет М. А. Григорьевой 1862

В 1890-1912 гг. он заведовал мозаичным отделением АХ и следил за выполнением основных мозаичных работ в России на рубеже веков: в храме Христа Спасителя в Москве, Исаакиевском соборе и храме Воскресения Христова в Петербурге.

В 1908 г. в критический момент для бывшей репинской мастерской Чистяков ненадолго стад ее руководителем, а в 1910 г. передал ее своему ученику В. Е. Савинскому.

К концу педагогической деятельности Чистякова число его учеников было огромно. Не говоря уже об академических классах Чистякова, в которых обучалось несколько сотен студентов; большинство русских художников второй половины XIX века, в той или иной мере пользовались его советами и указаниями.

А многие прошли у него систематическую школу, в их числе — В. Борисов-Мусатов, И. Остроухов, Е. Поленова, В. Савинский, Г. Семирадский и многие другие. Но лучшим свидетельством педагогической деятельности Чистякова в истории русского искусства служит плеяда его выдающихся воспитанников — Васнецов, Врубель, Поленов, Репин, Серов, Суриков. К Чистякову шли учиться или, вернее, доучиваться даже выпускники, окончившие Академию художеств с золотыми медалями.

Чистяков скончался 11 ноября1919 года в Детском Селе (ныне город Пушкин).

ГАЛЕРЕЯ РАБОТ ХУДОЖНИКА.

Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту,
1860, музей РАХ, Санкт-Петербург

Голова девушки в повязке, 1874,
Третьяковская галерея, Москва

«Вообще порядок и правильная форма предмета в рисовании важнее и дороже всего. Талант бог даст, а законы лежат в натуре», — писал в своих заметках Чистяков. Он очень ценил талант, но повторял: «Начинать надо по таланту и кончать по таланту, а в середине работать тупо».

Художник, не умеющий рисовать, как оратор без языка, — ничего не может передать. «Без нее [техники] вы никогда не сумеете рассказать людям свои мечтания, свои переживания, увиденную вами красоту». А это самое главное! Учиться видеть, учиться думать, учиться понимать.

Художник не копирует действительность, а картина не фотография. «Так натурально, даже противно»; или того хлестче: «И верно, да скверно!» — частенько ворчал Чистяков, оценивая чересчур реалистичные работы. «Искусство полное, совершенное искусство не есть мертвая копия с натуры, нет, [искусство] есть продукт души, духа человеческого, искусство суть те стороны человека, которыми он стоит выше всего на земле».

Искусство должно выражать лучшее в человеке и лучшее, что он может найти во Вселенной. Жестко критикуя картины-пустышки, он постоянно напоминал ученикам, что живопись не «эстетическое баловство», она требует от художника самоотдачи и постоянной работы над собой.

«Чувствовать, знать и уметь — полное искусство» — вот кредо настоящего мастера, полагал Чистяков.

Боярышня Аннушка, 1870-е,
Одесский художественный музей

Нищие дети, 1861,
Русский музей

Три мужика,
1858, Русский музей

Портрет девушки, этюд,
Пензенская картинная галерея

Его академическая мастерская была открыта для всех желающих. Он вел многочисленные кружки и группы вне стен академии, давал письменные рекомендации художникам, которые не могли приехать в Петербург. Если видел в человеке искру таланта, приглашал его на индивидуальные занятия. Учиться у Чистякова было непросто: он требовал очень серьезного отношения к делу. «Будет просто, как попишешь раз по сто», — подбадривал он учеников, заставляя снова и снова переделывать работу.

На даче в Царском Селе, куда чета Чистяковых выбиралась из столицы на отдых, Павел Петрович выстроил мастерскую, где собирался дописать картину «Последние минуты Мессалины, жены римского императора Клавдия», начатую еще в Италии, создал эскизы к композиции «Свидание» по рассказу Тургенева , стал рисовать портрет матушки, Анны Павловны Чистяковой.

Но завершить начатое никак не удавалось. Как только Чистяков перебирался на дачу, дом сразу наполнялся людьми: у него бывали Д.И. Менделеев и А.Н. Коркин, О.Д. Форш и П.П. Гнедич, З.Н.Гиппиус и Д.С. Мережковский . Приезжали, конечно, и художники — не только получить ценный совет, но и рассказать о новых замыслах, поспорить об искусстве. Чистяков никому не отказывал, и все личные творческие планы неизбежно откладывались до лучших времен.

ВЕЛИКИЙ УЧИТЕЛЬ ТАЛАНТЛИВЫХ УЧЕНИКОВ.

Учениками Чистякова были:

В. Э. Борисов-Мусатов

Ф. Ф. Бухгольц

В. М. Васнецов

М. А. Врубель

И. М. Грабовский

А. И. Кандауров

Н. Д. Лосев

В. Д. Поленов

Е. Д. Поленова

Ю. М. Пэн

И. Е. Репин

А. И. Рябушкин

Н. С. Самокиш

В. А. Серов

В. И. Суриков

В. Е. Савинский

А. В. Фищев

К. Л. Хетагуров

Шли годы, но со многими учениками Чистяков сохранял узы всю жизнь. «Я еще могу съездить к Чистякову и у него хлебнуть подкрепляющего напитка советов и критики», — писал в своем письме Врубель. Часто бывал у своего учителя Поленов, который преподавал в Московской академии живописи, ваяния и зодчества по «чистяковской системе». «Желал бы называться Вашим сыном по духу», — признавался Васнецов.

Такими «сыновьями по духу» были многие его ученики. Именно Чистяков посоветовал Васнецову дать согласие на роспись Владимирского собора в Киеве и поддержал идею создания картин на темы русских сказок. Долгие беседы с художниками о Боге, религии и душе обернулись врублевским «Демоном» и «Христом», циклом картин об Иисусе у Поленова.

87 лет, прожитых в нескончаемых трудах и поискахѕ И каков итог? Несколько исторических полотен и портретов, незаконченные записки об искусстве и педагогике. Да, но не только. Главный итог — это сотни картин, которые создали благодарные ученики, возвратив миру все то, что вложил в них Павел Петрович.

«Искусство все-таки — красота. А красивое ни угловато, ни крайне быть не должно».

«Хорошо учить — значит, любя учить, а любя ничего не скучно делать».

«Бог — в творчестве. Мы через творчествобеседуем с ним. Бог вообще — в нас».

Источники.

http://smallbay.ru/artrussia/chistyakov.html

http://www.artsait.ru/art/ch/chistykov/main2.htm

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%8F%D0%BA%D0%BE%D0%B2,_%D0%9F%D0%B0%D0%B2%​D0%B5%D0%BB_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87

http://www.c-cafe.ru/days/bio/21/052_21.php

(1832 – 1919)

В одной из статей, написанных в середине 90-х годов 19 века, В.В.Стасов, сравнивая П.П.Чистякова с М.И.Глинкой, говорил, что их роднит понимание серьезной школы профессионального мастерства и виртуозное владение этим мастерством.

Как Глинке мы обязаны созданием национальной музыкальной школы, так и Чистякову – рождением уникальной в истории изобразительного искусства художественно-педагогической системы идейного реализма, послужившего формированию дарований Репина, Сурикова, братьев Васнецовых, Поленова, Серова, Остроухова и других выдающихся русских художников.

Но зная о блестящих результатах чистяковской школы, о том, как ценилась она его учениками и современниками, мы немногое знаем о личности и творчестве самого художника. Очень мало написано им законченных произведений, и очень мало говорят они о выдающейся фигуре в истории русского искусства.

Павел Петрович Чистяков родился 23 июня (5 июля) 1832 года в селе Пруды Тверской губернии в семье крепостного крестьянина. Первые уроки рисования Павел Чистяков получил в Бежецком уездном училище, окончив которое работал помощником землемера.

Учился в Академии Художеств (184901861) в классе исторической живописи у П.В.Басина. В 1860 за программу «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту о роспуске ополчения» (НИМ РАХ) награжден малой золотой медалью.

За картину «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного в 1433 году срывает с князя Владимира Косого пояс, некогда принадлежавший Дмитрию Донскому» (ГРМ) в 1861 году награжден большой золотой медалью, получил звание классного художника 1-й степени и право на пенсионерскую поездку за границу.

В 1863-1870 годах Павел Чистяков пенсионер ИАХ, работал в Италии и Франции, совершил поездки в Германию и Австрию.

По возвращении в России за свои произведения удостоен звания академика исторической живописи. В 1892 Павел Чистяков получил звание профессора. Преподавал в ИАХ (1872-1910), с 1905 по 1915 (с перерывами) – член Совета ИАХ. В 1889-1912 – заведовал Мозаичным заведением при ИАХ, в этом качестве наблюдал за работами по отделке Исаакиевского собора и храма Воскресения Христова (Спас на Крови) в С.-Петербурге.

Помимо работы в Академии, Павел Чистяков вел многочисленные кружки и группы, давал письменные рекомендации по композиции, технике и технологии живописи. Оставил большое эпистолярное наследие, автор воспоминаний, заметок по искусству, методике преподавания.

В 1987 году в городе Пушкине на даче П.П.Чистякова открыт Дом-музей художника, являющийся отделом НИХ РАХ.

5. Чистяков Павел «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного в 1433 году срывает с князя Владимира Косого пояс, некогда принадлежавший Дмитрию Донскому» 1861 Холст, масло 147,5х201,5 Государственный Русский музей 6. Чистяков Павел «Нищие дети» 1861(2?) Картон, масло 31,5х23 Государственный Русский музей

11. Чистяков Павел «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту о роспуске ополчения» 1860 Холст, масло 175х216 Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств 12. Чистяков Павел «Джованнина» 1864 Холст, масло 72х61,5 Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств

Особенности художественной школы рисования П. П. Чистякова.

П. П. Чистяков считал, что Академия художеств времени его преподавания (1872-1892) нуждается в реформе и новых методах работы с воспитанниками, необходимо усовершенствовать методику преподавания рисунка, живописи, композиции.

С 1871 года Чистяков принимал активное участие в постановке рисования в общеобразовательных школах.

Система преподавания Чистякова, охватывала различные стороны художественного процесса: взаимоотношения натуры и искусства, художника и действительности, психологии творчества и восприятия и т. д. Метод Чистякова воспитывал не просто художника-мастера, но художника-творца. Чистяков придавал решающее значение в своей системе рисунку, призывал проникать в самую суть видимых форм, воссоздавать на условном пространстве листа их убедительную конструктивную модель. Достоинством системы преподавания Чистякова были целостность, единство на методологическом уровне всех ее элементов, логическое следование от одного этапа к другому: от рисунка, к светотени, затем к цвету, к сочинению (композиции).

Он придавал огромное значение цвету, видя в цвете важнейшее средство образной выразительности, раскрытия содержания произведения.

Сочинение картины есть итог обучения художника, когда тот был уже в состоянии осмыслить явления окружающей жизни, обобщить свои впечатления и знания в убедительных образах «По сюжету и прием» - было любимым выражением Чистякова.

Методы обучения рисованию Чистякова, сопоставимы с методами знаменитых мюнхенских художественных школ.

За долгие годы учительства Чистяков разработал особую "систему рисования". Он учил видеть натуру, какой она существует и какой она кажется, соединять (но не смешивать) линейное и живописное начало, знать и чувствовать предмет независимо от того, что нужно изобразить, будь то скомканный лист бумаги, гипсовый слепок или сложный исторический сюжет. Другими словами, основные положения "системы" были формулой "живого отношения к природе", а рисование - способом ее познания.

Методы Чистякова, вполне сопоставимые с методами знаменитых мюнхенских художественных школ, его способность угадать особый язык каждого таланта, бережное отношение к любому дарованию дали удивительные результаты. Разнообразие творческих индивидуальностей учеников мастера говорит само за себя - это В. М. Васнецов, М. А. Врубель, В. Д. Поленов, И. Е. Репин, А П. Рябушкин, В. А. Серов, В. И. Суриков и др.

Проводя анализ педагогической деятельности П. П. Чистякова, можно обозначить основные составляющие системы его работы, благодаря которым достигался высокий уровень качества обучения рисунку. Она складывалась из взаимодействия следующих компонентов: цели и задачи преподавания как отправная точка функционирования педагогической системы; научно обоснованное содержание учебного материала; применение разнообразных видов и форм проведения занятий, благодаря которым организовывалась деятельность учащихся по усвоению художественной грамоты по рисунку; различные формы контроля, с помощью которого предупреждались возможные отклонения от поставленных задач при выполнении рисунка; имевшее место постоянное самосовершенствование самого П. П. Чистякова, которое было направлено, прежде всего, на совершенствование положительного воздействия на обучаемых. Также составной частью системы работы Павла Петровича Чистякова являлись выстроенные взаимоотношения с учащимися, имевшие гуманистическую направленность деятельности, обращенные на общение с подопечными, диалог и уважение к личности. П. П. Чистяков (1832-1919) известен не только как художник, но и как выдающийся педагог, многолетняя работа которого в Академии художеств в значительной мере определила судьбы реалистической школы живописи в России конца XIX - начала XX века Педагогические взгляды П. П. Чистякова получили признание уже в советское время и были обобщены в целом ряде искусствоведческих работ. Несмотря на существование целого ряда трудов, посвященных деятельности Чистякова, его педагогическая система, столь революционная по своему характеру и не находящая аналогий в теории и практике других национальных художественных школ. Найденное Чистяковым смелое и последовательное решение насущных проблем современного искусства основывалось не на отказе, а на всестороннем использовании существовавших традиций, что позволило ему создать школу. принципиально новую, воспитавшую крупнейших мастеров русской живописи конца прошлого - начала нынешнего столетия. Система Чистякова не была простым пусть талантливым экспериментом замечательного педагога. Всеми своими сторонами она строилась в перспективе того искусства которое выражала и которому служила. И эта заключенная в ней внутренняя динамита дальнейшего развитии национальной живописи определила то, что (отдельные ее положения сохранили свое значение и в наше время. ! Чистяковская система научна и художественна в самом большом и глубоком смысле этих понятий. Эта система основывалась на полном пересмотре ранее существовавших методов обучения и одновременно служила их систематизации и переосмыслению на основе новых идейных посылок. Главную роль в системе обучения Чистякова играла картинная плоскость, которая являлась посредником между натурной и рисующим и помогала, сверять изображение с натурой. Именно поэтому свою систему рисунка в целом Чистяков назвал «системой проверочного рисовании». Рассматривая рисование как серьезный учебный предмет; Чистяков указывал, что и методика его преподавания должна строиться на законах науки и искусства. Педагог не имеет права вводить ученика в заблуждение своими субъективными рассуждениями, он обязан давать достоверные знания Большую ценность для нас представляют идеи Чистякова, касающиеся взаимоотношений педагога и воспитанников. «Настоящий, развитой, хороший учитель палкой ученика не дуэт, в случае ошибки, неудачи и пр. старается осторожно разъяснить суть делай ловко Навести ученика на путь истинный». Обучая учеников рисованию надо стремиться активизировать их познавательную деятельность. Учитель должен дать направление, обратить внимание на главное, а решить эти задачи ученик должен сам. Что бы правильно решить эти задачи педагогу необходимо научить воспитанника не только обращать внимание на предмет, но и видеть его характерные стороны. В учебном рисунке вопросы наблюдения и познания натуры играют первостепенную роль. Как и обучение рисунку, науку живописи Чистяков разбивает на несколько этапов. Первый этап - это овладение образным характером цвета, выработка у молодого художника, умения быть точным в определении цветового оттенка и в нахождении его верного пространственного положения. Второй этап должен научить ученика понимать движение цвета по форме как основное средство передачи натуры, третий - научить решать те ила иные сюжетно-пластические задачи с помощью цвета Чистяков был подлинным новатором, превратившим педагогику в высокое творчество. Учитывая современные требования искусства, он не только пересмотрел отдельные моменты в обучении, но и полностью последнее революционизировал, начиная с вопроса отношения искусства к действительности и заканчивая профессиональными навыками к умением. Его система преподавания воспитывала художника в подлинном смысле этого слова. Мастерство приходило как зрелость живописца, а не как ремесленная основа его труда Система основывалась на глубоко реалистическом, объективном отражении мира через чувства художника и понимание им жизни. Чистяков одним из первых доказал, что художественный образ это не систематизация живописцем того, что он видит, а выражение собственного переживания.

Информация о ообразовании:

Анализ сочинений
Смысл уроков анализа в том, чтобы подготовить учащихся к переработке созданного текста и к работе над новым сочинением. Поэтому на таких уроках учитель кратко анализирует содержательно-речевую сторону проверенных работ: раскрытие темы сочинения, наличие замысла, степень его реализации и оригинально...

Определение понятия одаренности и одаренного ребенка
"Одаренный ребенок – это ребенок, который выделяется яркими, очевидными, иногда выдающимися достижениями в том или ином виде деятельности". Естественно, возникает вопрос, о каких достижениях идет речь. В специальной литературе чаще всего выделяют несколько категорий детей, которых обычно...

Методика проведения занятий
Форма организации п/о - способ организационного построения учебно-воспитательного процесса, определяющий характер учебной (учебно-производственной) деятельности обучающихся, руководство этой деятельностью мастером, а также структуру занятий. Классификация форм п/о: По организации процесса п/о формы...