Робин коллингвуд. Робин коллингвуд - идея истории

Робин Джордж Коллингвуд (англ. Robin George Collingwood; 22 февраля 1889 года, Ланкашир - 9 января 1943 года, там же) - британский философ-неогегельянец и историк, специалист по древней истории Британии.

Родился в семье академика В. Г. Коллингвуда. Учился в Оксфордском университете. В 1936-41 гг. там же именной проф. метафизич. философии.

Самый знаменитый труд - «Идея истории», посвященный философии истории, издан после смерти автора. Коллингвуд был связан не только с философией истории, но и практически занимался историей и археологией.

Коллингвуд сформулировал следующие основные подходы к изучению прошлого:

1. историк может изучать лишь то прошлое, которое не мертво, а живёт в настоящем (например, современный историк имеет возможность изучать Средние века лишь настолько, насколько в настоящем ещё живут способы мышления людей Средних веков);
2. историческое знание (история как наука) есть воспроизведение и проигрывание заново в уме историка всей совокупной мысли, историю которой он изучает, поскольку всякая история представляет собой не что иное, как историю мысли; отсюда следует, что историческая наука - это самопознание духа (книга, керамика, остатки разрушенной башни и т. д. являются свидетельствами эпохи, которые историк должен как-то расшифровать, то есть понять их как выражение каких-то целей, ставившихся людьми в прошлом, понять как смыслы, вкладывавшиеся людьми в их творения, понять способ мышления людей об их жизни в прошлом);
3. историческое знание есть воспроизведение прошлой мысли в контексте мыслей настоящего, которые удерживают воспроизводимую мысль в плоскости, отличной от её собственного окружения (то есть удерживают нас от смешения прошлого с настоящим).

Если для естествоиспытателя причиной события является совокупность законов природы, действие которых вызвало данное событие, то для историка причина события - это внутреннее состояние события, совокупность конкретных мыслей в сознании человека, осуществляющего данное событие (то есть мыслей, проявляющихся в ходе события и определяющих этот ход).

• «Готовность любой ценой установить, что же произошло в действительности», Р. Дж. Коллингвуд назвал первой обязанностью историка.

Как отмечает проф. В. М. Строгецкий, в своих работах Коллингвуд "иногда противоречит сам себе".

Труды

• R.G. Collingwood, J.N.L. Myres. Roman Britain and the English settlements (1936)

• Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Перевод и комментарии Ю. А. Асеева; Статья М. А. Кисселя; Отв. ред.: И. С. Кон, М. А. Киссель; Академия наук СССР. - М.: Наука, 1980. - 488, с. - (Памятники исторической мысли). - 42 000 экз. (в пер.)

Литература

• Киссель М. А. Метафизика в век науки: опыт Р.Дж. Коллингвуда. - СПб., 2002. - 304 с. - ISBN 5-210-01576-9
• Шамшурин В. И. История идей и историческое сознание: Р.Дж. Коллингвуд и его последователи // Вопросы философии. 1986. № 5. С. 127-136.

Перевод и комментарии Ю. А. Асеева

Статья М. А. Кисселя

Редакционная коллегия серии «Памятники исторической мысли»

В. И. Буганов (заместитель председателя), Б. Г. Вебер, В. М. Далин, А. И. Данилов, С. С. Дмитриев, Е. М. Жуков (председатель), А. П. Новосельцев, М. В. Нечкина, Т. И. Ойзерман, В. Т. Пашуто, Л. Н. Пушкарев, А. И. Рогов, В. И. Рутенбург, В. В. Соколов, З. В. Удальцова, Н. Н. Чебоксаров, С. О. Шмидт, Б. Л. Фонкич (ученый секретарь)

Секретарь серии Е. К. Бугровская

Ответственные редакторы

И. С. Кон, М. А. Киссель

Р. Дж. Коллингвуд

Эта книга - очерк философии истории. Термин «философия истории» изобрел в восемнадцатом веке Вольтер, который понимал под ним всего лишь критическую, или научную, историю, тот способ исторического мышления, когда историк самостоятельно судит о предмете, вместо того чтобы повторять истории, вычитанные из старинных книг. Этим же термином пользовались Гегель и другие авторы в конце восемнадцатого века, но они придали ему другой смысл: у них он означал просто всеобщую, или всемирную, историю. Третье значение данного термина можно найти у некоторых позитивистов девятнадцатого века: для них философия истории означала открытие общих законов, управляющих ходом событий, о которых обязана рассказать история.

Задачи, поставленные перед «философией истории» Вольтером и Гегелем, способна решить только сама историческая наука. Позитивисты же стремились сделать из нее эмпирическую науку вроде метеорологии. В каждом случае понимание философии определяло и понимание философии истории: для Вольтера философия означала независимое и критическое мышление, для Гегеля - мышление о мире в целом, для позитивистов девятнадцатого столетия - открытие единообразных законов.

Я употребляю термин «философия истории» в ином значении, отличающемся от всех изложенных выше, и для того, чтобы пояснить, что я имею в виду, я должен сказать вначале несколько слов о моем понимании философии. Философия рефлективна. Философствующее сознание никогда не думает просто об объекте, но, размышляя о каком бы то ни было объекте, оно также думает и о своей собственной мысли об этом объекте. Философия поэтому может быть названа мыслью второго порядка, мыслью о мысли. Например, определить расстояние от Земли до Солнца - задача, стоящая перед мыслью первого порядка, в данном случае задача астрономии; выяснить же, что именно мы делаем, когда определяем расстояние от Земли до Солнца, - задача мысли второго порядка, т. е. задача логики, или теории науки.

Это не означает, что философия - наука о сознании, или психология. Психология - мысль первого порядка, она рассматривает сознание точно так же, как биология рассматривает жизнь. Она не занимается отношением мысли к ее объекту, она занята непосредственно мыслью как чем-то таким, что полностью отделено от ее объекта, как неким событием в мире, как специфическим явлением, которое может рассматриваться само по себе. Философия никогда не имеет дела с мыслью самой по себе, она всегда занята отношением мысли к ее объекту и поэтому в равной мере имеет дело как с объектом, так и с мыслью.

Это различие между философией и психологией может быть проиллюстрировано и различным отношением этих наук к историческому мышлению, этому особому виду мышления, относящемуся к объекту особого типа, который мы условно определяем как прошлое. Психолог может интересоваться историческим мышлением, он может анализировать специфические разновидности психических явлений в сознании историка, он может, например, доказывать, что историки - люди, строящие некий воображаемый мир, подобно художникам, потому что они слишком невротичны, для того чтобы уютно жить в реальном мире; однако в отличие от художников они проецируют этот воображаемый мир в прошлое, так как связывают происхождение своих неврозов с прошлыми событиями собственного детства и постоянно вновь и вновь обращаются к прошлому в тщетной попытке освободиться от этих неврозов . В ходе этого анализа можно углубиться в детали и показать, что интерес историка к такой сильной личности, как, например, Юлий Цезарь, выражает его детское отношение к своему отцу, и т. д. Я не хочу внушить читателю, что анализ такого рода - пустая трата времени. Я только описываю типичный случай, чтобы показать, что здесь внимание концентрируется исключительно на субъективной стороне исходного субъектно-объектного отношения. Психологический подход направлен на мысль историка, а не на ее объект - прошлое. Весь психологический анализ исторической мысли остался бы точно таким же и в том случае, если бы Юлий Цезарь являлся выдуманной личностью, а историческая наука была не знанием, а чистой фантазией.

Фактом, привлекающим внимание философа, является не прошлое само по себе, как для историка, и не мысль историка о нем, как для психолога, но то и другое в их взаимном отношении. Мысль в ее отношении к своему объекту - уже не просто мысль, а знание. Отсюда - то, что для психологии является только теорией мысли, теорией психических событий безотносительно к объекту, для философии - теория познания. Там, где психолог спрашивает себя: «Как историки мыслят?», - философ задает себе вопрос: «Как историки познают?», «Как им удается проникнуть в прошлое?» И наоборот, дело историка, а не философа - познание прошлого как вещи в себе, например того, что столько-то лет назад действительно произошли такие-то и такие-то события. Философ занимается этими событиями не как вещами самими по себе, но как вещами, известными историку, и интересуется не тем, какие события происходили, когда и где они имели место, но тем их свойством, которое делает возможным для историка их познание.

Таким образом, философ должен думать о мышлении историка, но при этом он не дублирует работу психолога, и для него мысль историка - не комплекс психических феноменов, но система знания. Он также думает и о прошлом, но не дублирует при этом работу историка, ибо прошлое для него - не серия событий, но система познанных объектов. Иными словами, философ в той мере, в какой он думает о субъективной стороне истории, является эпистемологом , а в той мере, в какой он думает о ее объективной стороне, - метафизиком. Но такая формулировка была бы опасной, так как могла бы внушить мысль о разделенности эпистемологической и метафизической сторон деятельности философа, а это было бы ошибкой. Философия не может отделить исследование познания от исследования того, что познается. Невозможность такого разделения прямо вытекает из идеи философии как мысли второго порядка.

Если такова природа философского мышления, то что я имею в виду, когда к слову «философия» добавляю уточняющую характеристику «истории»? В каком смысле существует особая философия истории, отличная от философии вообще и от философии чего-то еще?

Деление философии на различные области является общепризнанным, хотя и несколько произвольным. Большинство специалистов отличают логику, или теорию познания, от этики, или же теории действия, хотя многие из тех, кто проводит это различие, признали бы, что и познание выступает в некотором смысле как вид действия, а действие в той форме, в которой оно изучается этикой, представляет собой определенные виды познания (или по крайней мере связано с ним). Мысль, которую изучает логик, - это мысль, стремящаяся к открытию истины, и, таким образом, она оказывается одной из разновидностей деятельности, направленной на достижение цели, а это уже этическое понятие. Действия, которые изучает этик, являются действиями, основанными на знании (или убеждении) того, что такое хорошо и что такое плохо, а знание или убеждение - эпистемологические понятия. Таким образом, логика и этика связаны и связаны неразрывно, хотя они и отличаются друг от друга. Если и есть какая-нибудь философия истории, то и она будет столь же тесно связана с другими специальными философскими науками, как связаны между собой логика и этика.

Абсолютный идеализм Гегеля стал традиционным объектом критики постнеклассической философии. Исключение явил Робин Джордж Коллингвуд (1883-1943), автор известного произведения «Идея истории». Он один из защитников рационализма, но его гегельянство менее всего ортодоксально. В нем нет отталкивающей современного человека догматики абсолютного идеализма. Коллингвуд делает попытку переосмыслить некоторые идеи Гегеля, сохраняя их позитивный характер. В истории все уникально и неповторимо. События истории имеют внешнюю форму и внутреннее содержание. Первое - это материализованное явление, второе - мысль. Задача историка заключается в том, чтобы проникнуть в замысел «исторического», ибо история - это, прежде всего, история мысли и единственным субъектом исторического процесса выступает мыслящий человек. На место метафизического мирового духа гегелевской философии Коллингвуд ставит «дух человеческий», основной способностью которого является самопознание. Самопознание исторично. Оно расшифровывает мысли, фиксированные в индивидуальных действиях, поступках. Историка должно интересовать только «событие», случившееся во времени и выражающее мысль, а не любые поступки. Объект исторического знания - это живой опыт, который историк должен пережить в своем уме. Размышлять об особенностях исторического познания может лишь тот, кто вовлечен в исследование прошлого, освоил для этого соответствующую процедуру и научился ее применять, кто овладел секретами профессии историка. Только так можно достичь не отражения прошлого, а его понимание, постижение и объяснение «исторического». Если историк хочет узнать, что хотел сказать Платон в своем «Государстве», он должен продумать платоновские мысли, воспроизвести их в контексте собственного знания и уже после дать им оценку, восхищаться или критиковать, одобрять или осуждать. Он должен принять во внимание, что благодаря внутренней полисемии и метафоричности языка текст Платона, как и любой другой текст, приобретает автономное пространство смысла, которое больше не связано с авторской интенцией. Как заметил один из авторитетных мыслителей, специализирующийся в области герменевтики, Поль Рикер: «текст ныне говорит сейчас намного больше, чем хотел сказать автор».

Р. Коллингвуд отдает себе отчет, что понимание - акт рациональный, но формы проявления «человеческого духа» включают и иррациональное, не участвующее в исторической жизни, но всегда сопровождающее ее. Понимание - это первый шаг к обеспечению объяснения. Другими словами, между освоением истории и ее объяснением определенное место принадлежит пониманию. С позиции концепции понимания, историк мыслит не фактами и не периодами. Поскольку «историческое» не объять и не загнать в схему, то он может мыслить только проблемами.

Определив проблему, набросав эскиз научного поиска, историк воспроизводит прошлое в собственном познании и раскрывает его смысл. Из этого следует, что историческое познание одновременно субъективно и объективно. Субъективным оно является потому, что от начала и до конца - это наш акт мышления. Чужая мысль включается в нашу и мыслится нами. Объективным историческое познание является потому, что сохраняет статус объекта познания, несмотря на воссоздание и переосмысление чужой мысли. Поскольку речь идет о мыслях, а не о чувствах, то в них всегда есть нечто общее и это рациональное общее доступно пониманию. Доступность носит характер всего лишь возможности. Это означает, что далеко не всякий историк и не всегда сможет воспроизвести «общее». Дело не в его подготовке, или особом видении. Чтобы исторический объект мог воскреснуть в уме историка, чтобы лучшие чужие мысли стали достоянием исследователя, необходимо особое расположение - симпатия, наличие сходного опыта. Не следует забывать о том, что историк при любом раскладе всегда является человеком своего времени. Обладая автономностью мышления, он может изменить свое отношение к тем мыслям прошлого, которые еще вчера казались ему близкими, но новые обстоятельства обеспечили их переоценку. Кроме того, любая реконструкция «исторического», а тем более его интерпретация всегда имеет статус гипотезы, а не теории.

Таким образом, историческое познание, по Коллинг-вуду, отличается от простого воспроизводства прошлого. Оно «конструирует» историю и интерпретирует ее, понимает и переосмысливает в акте рефлексии, проявляя свободу мысли. Свобода мысли состоит в ее непредзаданности, креативности, что не означает произвола, ибо в своей рациональной деятельности историк руководствуется ситуацией, обусловленной собственными мыслями и мыслями других людей.

Своеобразно понимает Р. Коллингвуд и исторический прогресс. Он полагает, что заблуждения многих историков заключаются в том, что они на ту или другую эпоху наклеивают ярлыки «плохой» или «хорошей» и в этом видят состояние прогресса или регресса. Тогда как «визитной карточкой» исторического прогресса является процесс накопления решенных проблем. Поэтому прогресс возможен в области экономики, политики, права, науки, философии и даже религии, но не возможен в области искусства и морали, поскольку произведения искусства и нормы морали являются результатом нерефлексивного опыта.

Резюме: Раскрывая механизм понимания, Коллингвуд вступает в сферу герменевтики. Познание прошлого предстает в его концепции как переосмысление событий прошлого с позиции настоящего, что исключает чистое воспроизведение событий. Лакуна между прошлым и настоящим заполняется воображением историка. Воображение историка не произвольная фантазия, а креативная деятельность, имеющая свою логику. Эта логика, в первую очередь, ориентирована на реконструкции интенции «исторического» за которой стоят теория и практика людей, процесс и результат их жизнедеятельности. Сознание историка проективно, поскольку обладает способностью предварительно выстроить план, сформулировать руководящую идею и направить исследование в неопределенность. Никто не гарантирован от ошибок и заблуждений, ибо историк переносится в другое время на «крыльях собственного воображения». Его свобода не произвол. Она ограничена уже самой историчностью, рамками исследуемого проблемного поля. Коллингвуд делает вывод о необходимости совпадения исторического сознания с историческим бытием, ибо «исторический процесс сам по себе является процессом мысли и существует постольку, поскольку индивидуальные субъекты, составляющие части его, сознают себя таковыми». В конечном итоге история оказывается «самопознанием разума».

Не все бесспорно в концепции понимания Р. Дж. Коллинг-вуда, но подкупает его интеллектуальная честность, его позиция отстоять рациональность исторической науки.

Общие выводы:

I. Становление философии истории в парадигме постнеклассической рациональности проходило под знаком банкротства постклассической рациональности. Панрационализм классической философии в условиях развития индустриального общества с ориентиром на фетишизацию «товара, денег и капитала» по определению М. Вебера трансформировался в «формальную рациональность», которая породила своих оппонентов в лице С. Кьеркегора, А. Шопенгауэра и других мыслителей XIX века.

И. Постнекласическая рациональность освоения истории представлена усилиями О. Конта, Г. Спенсера, В. Виндель-банда, Г. Риккерта, Р. Коллингвуда, и другими мыслителями Х1Х-ХХ веков. Она ориентирована не на расшифровку сущности мира, а на познание феноменов этого мира, данных человеку в опыте. Требование «изучать мир как он есть» подменяется поиском ответа на вопрос «а какое значение для нас имеет этот мир». Онтология уступает место гносео-

логии, где абсолютная истина вытесняется относительной истиной.

III. Методологическим принципом освоения исторического события выступают ценности. Понятие «ценности» обеспечивает оптимальную оценку исторического события. Искать смысл истории вне аксиологической интерпретации исторического, занятие абсолютно бессмысленное.

IV. Место мирового разума, как саморазвивающейся субстанции занимает человеческий разум с ориентиром на самопознание. Прошлое предстает не как воспроизведение исторического события, а как его переосмысление. Лакуна между прошлым и настоящим заполняется воображением, но воображение историка это не произвол фантазии, а творческая деятельность, которая имеет свою логику и свою меру ответственности.

V. Освоение истории одновременно и объективно, и субъективно. Историческое познание «конструирует» прошлое в мысли, обеспечивает его аксиологическую интерпретацию. Переосмысливая событие, оно проявляет меру свободы мысли, меру понимания и меру ответственности.

Вопросы контроля и самопроверки:

• 1. Установите причины возникновения постнеклассической рациональности.
• 2. Как повлияла постнеклассическая рациональность на развитие философии истории.
• 3. Определите достоинства и недостатки концепции О. Конта, где он рассматривает историю как форму выражения прогресса и порядка.
• 4. Дайте оценку концепции Г. Спенсера об эволюции социального мира.
• 5. Какие факторы обусловливают специфику проявления закона эволюции в социальном мире.
• 6. Что нового вносит в развитие философии истории неокантианство в лице В. Вильденбанда и Г. Риккер-та
• 7. Каким образом понятие «ценность» конструирует понятие «историческое», обеспечивая единство исторического и логического.
• 8. Характеризуйте три эпохи в развитии всемирной истории по Г. Риккерту.
• 9. Определите вклад Р. Коллингвуда в развитие методологии истории.
• 10. Как решает Г. Коллингвуд проблему взаимосвязи рационального и иррационального в процессе постижения и объяснения «исторического».

Робин Джордж Коллингвуд (Robin George Collingwood, 22 февраля 1889 года, Ланкашир — 9 января 1943 года, там же) — британский философ-неогегельянец и историк, специалист по древней истории Британии.

Родился в семье академика В. Г. Коллингвуда. Окончил Оксфордский университет (1912), затем преподавал философию и участвовал в археологических раскопках. Крупнейший специалист по древней истории Британии. Итогом археологических исследований Коллингвуда стали исторические труды «Римская Британия» («Roman Britain», 1923) и «Археология римской Британии» («The archaeology of Roman Britain», 1930, совместно с Дж. Ричмондом).

Переосмысляя исходные принципы неогегельянства («мировой дух — просто мифология»), Коллингвуд рассматривает создаваемую мышлением восходящую иерархию «форм опыта» (искусство — религия — наука — история — философия), основанную соответственно на воображении, символизации и абстракции («Зеркало духа, или Карта знания» — «Speculum mentis or the Map of knowledge», 1924). Дилемма между необходимой для философии предпосылкой абсолютного знания и исторической изменчивостью всякого знания обсуждалась в ряде последующих его сочинений. Философское знание предстаёт у Коллингвуда как непрекращающийся процесс вопросов и ответов, когда хороший ответ позволяет задавать новые вопросы и получать новые ответы.

Принципы метафизики — неявные «абсолютные» предпосылки («презумпции») научного мышления (например, представления о причинности, законах природы и т.п.), к которым неприменимы понятия истинного и ложного и которые осознаются лишь в процессе исторического анализа их изменения и появления новых «абсолютных» предпосылок («Опыт метафизики» — «An essasy on metaphysics», 1940).

В «Принципах искусства» («The principles of art», 1938, русский перевод 1999) Коллингвуд вслед за Б. Кроче усматривает сущность искусства в выражении: в качестве деятельности воображения искусство объективирует в той или иной форме неосознанные переживания, доводя их тем самым до сознания: художник требуется людям, потому что «общество никогда не знает всей своей души».

Изданная посмертно «Идея истории» («The idea of history», 1946, русский перевод 1980) содержит обширную историографию философского осмысления истории и методологическую концепцию самого Коллингвуда, исходящую из того, что «история в собственном смысле слова является историей мысли», ибо любое событие «на самом деле является действием и выражает определённую мысль (намерение, цель) субъекта, его производящего; дело историка поэтому — познать эту мысль» («Идея истории. Автобиография». М., 1980. С. 396).

Написанный во время 2-й мировой войны «Новый Левиафан» («The new Leviathan», 1942) представляет собой своеобразную актуализацию традиционных идей британского либерализма, прежде всего Т. Гоббса и Дж. Локка, в противостоянии иррационалистической идеологии фашизма: варварству как осознанному использованию грубой силы Коллингвуд противопоставляет цивилизацию с характерной для неё разумной регуляцией политических разногласий.

Получив классическое образование в Оксфорде, Коллингвуд в течение почти тридцати лет работал в университете в качестве преподавателя и профессора философии и античной истории. Был членом Лондонского общества антикваров и Британской академии. В занятиях археологией и древней историей Коллингвуд видел возможность выработки методов познания истории и изучения взаимоотношений истории и философии. В обобщенном виде его размышления о содержании истории были изложены в "Автобиографии" (1939) и в "Идее истории" (1946).

Коллингвуд полагал, что история представляет собой не последовательность единичных событий, скрепленных причинно-следственными связями, которая выглядит как закономерность, а процесс. Диалектическое развитие и изменение явлений в ходе этого процесса, составляет его суть. "Процессы - это вещи, которые не начинаются и кончаются, но превращаются друг в друга", - утверждал Коллингвуд. "История ножниц и клея", предлагаемая позитивистами начала XX в., не могла, по его убеждению, отразить многообразие исторической реальности и надлежащим образом служить будущему. Он призывал историков преодолевать "рабскую зависимость" от накопленных и традиционно трактуемых исторических фактов. Задачей исследовательского мышления, по его словам, было не пассивное наблюдение фактов, содержащихся в источнике, а творческий анализ информации, заложенной в нем. По мнению Коллингвуда, работа историка заключалась в том, чтобы оказывать помощь в диагностике моральных и политических проблем современного общества.

Концепция "исторического понимания", предлагавшаяся Р. Коллингвудом, в целом строилась на идеалистических основаниях. Исторический процесс в его представлении - это то, что доступно познанию, а познанию может быть доступно только мышление. "Всякая история, - писал Коллингвуд, - это история мысли... Нет ничего кроме мысли, что могло бы стать предметом исторического знания". Из этого рассуждения следовало, что историческое знание как таковое представляло собой лишь "воспроизведение в уме историка мысли, историю которой он изучает".

Критика вигско-либеральной концепции истории. В начале XX в. в национальной историографии Великобритании в целом сохранялась приверженность либеральной концепции истории. В соответствии с ней исторический процесс представал как поступательное восхождение общества и государства по ступеням прогресса в ходе борьбы старого с новым, как неуклонное расширение представительной демократии и индивидуальной свободы. Эту концепцию в той или иной степени разделяли историки различных направлений в историографии - от консервативного до радикально-демократического.

Вместе с тем, в работах ряда известных историков 20-30-х годов наметилась тенденция к переосмыслению некоторых положений этой концепции (А. Тойнби, Р. Коллингвуд). Тогда же появились труды таких видных консервативных историков как Л. Нэмир, Г. Дэвис, Дж. Кларк. В них содержалась принципиальная критика викторианской интерпретации исторического прошлого Великобритании. Значительное влияние на направление британской историографии оказали критические работы преподавателя Кембриджского университета Герберта Баттерфилда (1900-1979) "Вигская интерпретация истории" (1931) и "Англичанин и его история" (1944).

Ко времени выхода в свет этих книг Г. Баттерфилд был известен исследованиями по европейской истории нового времени и истории международных отношений. Баттерфилд обозначил либеральную концепцию истории термином вигская. Он отнюдь не намеревался возродить ушедшую торийскую традицию в интерпретации истории. По утверждению Баттерфилда, вигизм (как историографическая традиция) выполнил свою задачу в историческом знании, дав британцам возможность осознать преемственность современного демократического общества с историческим прошлым. Не отрицая богатства познавательного опыта историков XIX в., Г.Баттерфилд стремился пересмотреть историческую концепцию в соответствии с изменившимися условиями общественной жизни. Он утверждал, что каждому поколению следует писать историю заново и указывал на огромную роль исследователя в приближении прошлого к настоящему. Вместе с тем, Баттерфилд считал необходимым освободить изучение истории от конъюнктурного подчинения современным ценностям.

Вигский взгляд на историю исключительно через призму настоящего, отмечал Баттерфилд, привел к тому, что из истории стали произвольно отбираться факты, соответствовавшие априорной концепции исторического развития. В итоге история упрощалась и подгонялась под схему. Подобная интерпретация истории, писал Баттерфилд, "это результат абстрагирования вещей от исторического контекста и суждения о них в отрыве от их содержания, оценки этих вещей... с помощью прямой ссылки на настоящее". Он полагал, что понятия "прогрессивность" и "реакционность", содержавшие в вигской историографии моральную оценку, должны исчезнуть из лексикона историка-профессионала, которому следует занимать позицию беспристрастного наблюдателя в отношении событий прошлого (писать историю "ради нее самой"). Баттерфилд порицал историков за неверно задаваемые вопросы прошлому. Например, вместо того, чтобы спрашивать, кому мы обязаны нашей религиозной свободой, замечал Баттерфилд, следовало бы спрашивать, как возникли эти религиозные свободы.

Историк определял исторический процесс как переход от одного состояния вещей к другому путем столкновений, взаимовлияний воли и побуждений индивидов и различных групп. Бессмысленно заниматься поисками "неумолимой логики истории", как это делали вигские историки, утверждал Баттерфилд. Суть исторического познания заключается в постижении всего многообразия уникальных элементов, соединение которых дает в истории неожиданные, причудливые результаты. Дело историка-профессионала состоит не в "формулировании общих истин или утверждений, претендующих на то, чтобы выглядеть всеобщими законами", а в скрупулезном изучении всей совокупности элементов, создающих разнообразие и изменение.

"История в действительности - это форма описательного произведения, которое сродни книгам о путешествиях", - полагал Баттерфилд. "Историк описывает весь процесс, который лежит в основе изменения вещей... Он ни судья, ни присяжный. Историк находится в позиции человека, который призван дать свидетельство". Критические суждения Г.Баттерфилда содействовали ревизии наиболее устаревших положений вигской концепции истории и стимулировали становление новых тенденций в исторической науке Великобритании.